Дмитрий Маслеев… Сегодня это имя знают меломаны, музыканты и музыкальные критики. О нем написано много статей, с ним сделано много интервью, но тогда, когда он появился на конкурсе Чайковского, о нем почти никто не знал, несмотря на его многочисленные победы в международных конкурсах и сольных концертах; на конкурсе пианистов  «Chopin» он получил главный приз — рояль и тур из 12 концертов по городам Италии.

Я слушала всех участников ХV конкурса Чайковского (благодаря потрясающей трансляции Medici) на огромном экране моего компьютера, сидя в Вашингтоне, и признаюсь, что от 36-го участника, скромного юноши, осенявшего себя широким крестом перед выходом на сцену, не ждала ничего особенного. И, как выяснилось, напрасно. С первой же ноты стало ясно, что перед нами абсолютно честный музыкант. И дело не только в том, что была сыграна каждая нота и каждый пассаж, ответственность перед текстом и композитором, его написавшим, была очевидной. Впоследствии о манере этого пианиста писали, что её отличает лиричность, точность, безупречное чувство формы и склонность к романтизации произведений. Наверно, это так, но тогда были выверенность, точность, скромность, стабильность и никакой аффектации. Казалось, что следуя рекомендациям лучших учителей и исполнителей русской школы, он выполняет самый главный завет: “Не Я играю баха, а я играю БАХА”.

На каждом туре Дмитрий Маслеев играл последним, иногда те же произведения, что и предыдущие конкурсанты. Когда я услышала его “Вариации на тему Корелли”, мне стало ясно, насколько глубоко его проникновение в текст этого произведения. Насколько оно глубже, чем у блестящего Джорджа Ли, которое казалось очень хорошим. Картинность и сюжетность Сонаты Бетховена №26 была почти детской по искренности, а “Пляски Смерти” Листа, наоборот, потрясли зрелостью и пониманием, которое в этом возрасте кажется невероятным.

Во время конкурса Чайковского в  семье Дмитрия случилось горе: умерла мама. Как он сумел собраться, выйти на сцену и сыграть концерт Моцарта? Как он сумел дойти до конца и победить? Это о многом говорит. Я наблюдала за его лицом после объявления о победе. Он стоял в вестибюле, растерянный, бледный и несчастный, и на лице его была такая гамма переживаний, которую передать словами невозможно.

После конкурса Дмитрий сыграл много концертов с огромным успехом. В Карнеги Хол люди кричали “браво”, почти после каждого произведения зал апплодировал стоя. Критики не перестают петь ему хвалу. Даже когда Дмитрий исполняет уже сыгранные им произведения, он не играет их с заученной эмоцией, каждый раз он находит в них что-то новое.
Его родители не музыканты — химики-геологи. Рос он в Улан-Удэ. Начал заниматься музыкой в студии при школе, когда дома даже не было пианино. Музыке уделял очень мало времени, гораздо больше театру. И, тем не менее, в восемь лет уже выступал на сцене в качестве солиста. В 14 лет уехал с бабушкой в Новосибирск  и поступил в школу-колледж им. Глинки. Потом поступил в Московскую Консерваторию, потом — в аспирантуру. Потом — на год в Международную академию фортепианной музыки на озере Комо в Италии.

Борис Березовский был в жюри конкурса имени Чайковского. Он назвал игру Дмитрия Маслеева гениальной…

Будущее покажет насколько это так. Надеюсь, что это так.

Дима, вы родились в Улан-Удэ, в столице республики Бурятии. Там, как известно, очень сильная и особая культура. Знаете ли вы бурятский язык?

Нет, не знаю. В моей школе бурятский язык не был обязательным предметом.

Ваши родители буряты? Как они оказались в Улан-Удэ?

Нет, мои родители не буряты. Думаю, что они попали в Улан-Удэ по распределению после института.

А вы, Дима, как с бурятской культурой, на «вы» или на «ты»?

Скорее всего, я на «вы», но все, что там происходит, я очень люблю. Часто ходил смотреть Дацаны, это на самом деле очень интересно.

То есть шаманство, соединение с монгольской культурой, особое песнопение и прочее не вошло в вашу плоть и кровь?

Нет, все это как бы было рядом, параллельно, не пересекаясь, и на мое личностное формирование не оказало серьезного влияния.

После вашего концерта в Нью-Джерси, я пришла домой, открыла ФБ и первое, что прочла: «Потом в театре концерт начался. Весь-весь московский симфонический оркестр играл Рахманинова, Чайковского и Скрябина. А Павел Коган дирижировал. За фортепьяно солировал совсем молодой пианист Дмитрий Маслeев. И было это прекрасно! Публика бесновалась, не хотела их отпускать. Ребята играли "на бис" еще почти целый концерт!»

Вот такое вы производите впечатление. Вы, правда, уже не «совсем молодой», вам уже…

29 лет.

Молодой, молодой. Человек, который помнит детство, еще молодой. Скажите, ваш переезд из Улан-Удэ в Новосибирск был как бы эмиграцией — переезд в другую культуру, климат, обстановку?

Да, наверно, но мне было очень важно переехать в Новосибирск, потому что там и музыкальная жизнь была гораздо интенсивнее, там была консерватория, и там я учился в специальной музыкальной школе для одаренных детей, где, естественно все, кто учился, уже были музыкантами. Я попал в такую музыкальную атмосферу, вся эта конкурентная обстановка, сравнение себя с другими, концерты — все это было необходимо для моего развития. Школьная жизнь превратилась в музыкально-артистическую.

Таким образом, само обучение в этой школе было своеобразной репетицией к конкурсам?

Нет, я не это имел в виду. Может быть, это как-то и влияет, но в любом случае, когда есть с кем себя сравнивать, это очень хорошо.

А после Новосибирска опять резкая перемена в жизни — Москва!

Да. Мне очень захотелось поступить в Московскую консерваторию и я очень рад, что это удалось.

Было трудно? Или вы уже были таким сильным пианистом, что...

Нет, я бы не сказал, что это было легко. Я съездил на консультацию буквально за несколько месяцев до поступления. Для меня все было внове, я никогда до этого не был в Москве.

Сама я выпускница Ленинградской консерватории, но насколько я помню, Московская консерватория считалась довольно снобистским местом. И как, простите меня за этот вопрос, вы, провинциальный мальчик,  чувствовали себя там?

Я бы сказал, что я немного боялся, что будет трудно поступить, что поступают только люди из Москвы, по знакомству или по сильным рекомендациям, но все оказалось не так страшно, и уже потом, то, что меня окружало произвело на меня очень хорошее впечатление, мне понравились первые дни, которые я провел в консерватории, просто незабываемые. Оказалось, что приняли много ребят из провинции, мы жили в общежитии, я вообще не заметил никакого снобизма...

Дима, мои ученики всегда просят меня узнать у музыкантов, которых я интервьюирую, кто их заставлял заниматься в детстве. Вас заставляли?

Я не помню, чтобы так уж сильно заставляли, я вообще по меркам ЦМШ довольно поздно начал серьезно заниматься музыкой, в детстве меня больше интересовала театральная студия, это отнимало много времени, все лето мы проводили на даче, где не было инструмента. А когда стал постарше, я начал задумываться об этом и начал серьезнее и ответственнее относиться к моим занятиям музыкой, тогда уже и не надо было меня заставлять, потому что я сам начал понимать, что нужно проводить много времени за инструментом.

А когда в вас "ударила эта молния", когда вы поняли, что музыка — это ваш мир?

Я думаю, когда произошло самоосознание. У любого человека это происходит в подростковом возрасте.

Помните, как это произошло?

Такого острого момента не было. Все перемены в моей жизни — очень медленные, плавные и естественные.

Были у вас "откровения" вроде: "В музыке слов нет, а смысл есть"?

Ну нет, я бы так не сказал. То же самое можно сказать про речь, человек сам не помнит, когда слова начали обретать смысл для него, это ведь естественный и очень постепенный процесс. Так же и с музыкой.

Учителя у вас  были суровые?

Учителя были очень хорошие, мне повезло. Моя первая учительница — Ольга Андреевна Черных, я у нее проучился с 7-ми до 12-ти лет, как раз благодаря ее упорству, я начал заниматься музыкой. Под ее руководством я подготовился к своему первому музыкальному конкурсу, мне было 12 лет. Это был очень волнительный момент — участие в этом конкурсе. В Улан-Удэ я учился еще у одного педагога, Елены Евдокимовны Степановой, которая готовила меня к поступлению в Новосибирский колледж, это был, действительно важный период, подростковый, когда происходит самоосознание, определяются ценности, тогда я как раз понял, что моя жизнь будет связана с музыкой. В Новосибирске у меня был замечательный педагог, Ирина Исаевна Берман. За четыре года она подготовила меня к поступлению в Московскую консерваторию. Серьезная была подготовка.  Я проучился в консерватории 8 лет у профессора Михаила Степановича Петухова. Со всеми моими педагогами я поддерживаю связь, всегда с ними встречаюсь, когда приезжаю и приглашаю их на свои концерты.

Вы уже пришли к Петухову довольно хорошо оснащенным пианистом, с хорошей техникой, с хорошим звукоизвлечением, с хорошей посадкой. Чему ему было важно вас научить?

Между тем, когда я начал у него учиться в 18 лет и когда закончил — это два разных человека. Работа была проведена грандиозная. Михаил Степанович Петухов на уроках давал большую свободу в трактовке и интерпретации, в 95-ти процентов случаев не говорил, что здесь вот обязательно нужно сыграть крещендо, тихо или громко, т.е. он на самом деле развивал что-то в студенте, что позволяло студенту сделать самостоятельный выбор. Он давал слушать много записей не только пианистов, но и оперные записи, справедливо считая, что чтобы научиться петь на рояле, в первую очередь надо слушать хороших певцов. Его любимый и, впоследствии, ставший моим любимым певцом был Николай Гедда, он слушал его еще в концертах, а я, естественно, только в записях, которых много. Они, конечно, не передают даже и части того, что происходило на сцене, но все-таки, это колоссальный музыкальный опыт.

Как увеличился ваш кругозор за время студенчества в Москве? Музеи, театры, книжки, наконец? И как это отразилось на вашем исполнительском искусстве?

На самом деле, когда я приехал в Москву, меня удивило разнообразие музыкальной жизни. Я увидел столько афиш, каждый день в Москве не меньше 20 концертов, на каждый интересно было бы пойти. Это было потрясающе (сейчас тоже так) и, естественно, не могло не повлиять на меня. Я часто ходил в Большой зал консерватории. Я помню, когда я пришел в первый раз, это было в начале сентября. Пианист Гиндин играл концерт с симфоническим оркестром. Это воспоминание осталось со мной. В последствии я очень часто ходил на концерты. Конечно, конечно, это необходимо.

А читали вы много?

Разнообразную литературу. Одно время я увлекался методическими книгами про исполнительство, одно время увлекался художественной литературой. Потом техническими книгами, когда интернет начал развиваться. Сейчас так много записей в интернете! В Московской консерватории обширная фонотека.

Любите ли вы стихи?

Нет, пожалуй, я не являюсь ярым поклонником поэзии, но, не могу сказать, что совсем не воспринимаю стихи, когда попадается что-то. Всегда с удовольствием слушаю.

Есть любимые поэты?

Наверно, нет.

А писатели?

Я очень люблю русскую классическую литературу. Когда я прочитал Булгакова, я был потрясен, Толстой, Достоевский, — вот этих трех писателей могу назвать любимыми и для меня важными.

А что, вы считаете, вас сформировало?

Я не могу сказать, что какая-то книга или фильм перевернули мою жизнь. Все изменения происходили плавно и естественно. Конечно, какие-то прочитанные и услышанные вещи как-то на меня влияли, но это не было так резко, чтобы на следующий день я проснулся другим человеком, но, чем больше читаешь, чем больше слушаешь и смотришь хорошие фильмы и спектакли, тем большим становится твой культурный багаж, и весь этот эмоциональный опыт отражается на игре, на прочтении новых музыкальных произведений.

В какой-то момент вы, наверно, влюбились.  Это повлияло на вашу игру?

Думаю, что да. Романтические чувства важны для человека и особенно артиста, поскольку они лучше всего переводятся на язык музыки.

Ваш следующий переезд  — Италия?

Да, я один год после аспирантуры прожил в Италии, стажировался в Фортепианной академии на озере Комо.

Это же должно было быть шоковым опытом?

Почему?

Совсем другой мир, другая страна, другая природа, другой климат, другой язык, искусство на каждом шагу, через каждые 10 шагов вы видите какого-нибудь Тинторетто.

До этого я часто бывал в Италии, но и в Москве тоже на каждом шагу сохранившиеся искусство и история, и когда я захотел какое-то время провести в другой стране для получения какого-то опыта, я в первую очередь подумал об Италии, потому что в первый же раз, когда я попал в Италию, я влюбился в эту страну, потрясающую и в архитектурном плане, и в культурном, и конечно, природа замечательная, особенно на озере Комо. Все произошло очень просто. Я знал об этой Академии, отправил туда документы, сыграл экзамен, был принят и провел там год.

В интерпретации сочинения, которое вы беретесь играть, что больше всего у вас работает: интуиция, знание жизни композитора, истории, философии, личный опыт?

Все, что вы назвали, это, на мой взгляд, и составляет интуитивный багаж. Если этот багаж большой, то интуитивно можно сразу нащупать верное движение.

А у вас этот багаж большой?

Ну, во-первых, он постоянно увеличивается и процесс этот безостановочный, но в какие-то моменты я могу себе позволить открыть нотный текст и начать читать его и играть.

Можете сказать, что вам в себе нравится и что не нравится?

Мне в себе не нравится лень.

А в вашем пианизме?

Ну это такой вопрос, на который можно ответить только со стороны.

Вы слушаете свои записи?

Я не очень люблю их слушать.

Ну бывают такие моменты: "Ай да Пушкин, ай да сукин сын"?

На сцене, когда увлечен, в состоянии куража, бывает.

Но после выступления вы все-таки думаете о том, что получилось хорошо, а что не очень?

Ну, конечно. Всегда необходим анализ, чтобы понять, над чем еще нужно работать, на что обратить внимание.

Конкурс Чайковского, на котором вы получили 1-е место, на сегодняшний день — вершина вашей карьеры. Это было ожидаемо или неожиданно?

Для музыканта конкурс — это только начало карьеры. Такой замечательный старт.

Я очень внимательно слушала вас на всех этапах конкурса. И была просто поражена максимумом, который вы выдавали. По крайней мере, мне  казалось, что вы на сцене не потеряли ничего из задуманного. Как вы справляетесь с волнением?

Для меня рецепт довольно прост. Несмотря на то, что волнение присутствует и особенно в такой экстремальной ситуации как конкурс, где эмоции просто зашкаливают, я знаю, что чем меньше об этом думаешь, тем лучше. Я об этом просто не думаю. И поэтому не имею никаких ритуалов перед выходом на сцену, таких как, выйти на крыльцо, три раза повернуться против часовой стрелки, плюнуть через левое плечо и еще что-нибудь вроде этого... 

На конкурсе Чайковского вам удалось подружиться с другими участниками?

В общем-то во время самого конкурса, я не очень общался с другими, ситуация была напряженная, не из-за конкуренции, а из-за того, что надо было сильно концентрироваться на себе. Поэтому я, естественно, общался с педагогом, общался с друзьями. Потом уже, когда мы ездили вместе играть на нескольких концертах, я подружился с замечательным пианистом Сергеем Редькиным, который тоже, кстати, стажировался в Комо за несколько лет до меня, с замечательным виолончелистом Сашей Раммом мы сыграли несколько концертов, со скрипачом Павлом Милюковым мы недавно представляли в консерватории все концерты Шостаковича, где лауреаты конкурса Чайковского вместе с оркестром республики Татарстан со Сладковским писали все инструментальные концерты Шостаковича. Я, Паша и Саша играли по одному концерту. Такие моменты очень приятны, когда можно пообщаться с коллегами и выступить на одной сцене в один вечер. Когда мы сделали запись (это все происходило на фирме «Мелодия»), возникла такая идея: к записям пьес Шостаковича прибавить 2-ю Сонату Прокофьева, а с Прокофьевым очень хорошо сочетается Соната Скарлатти, и вот этот диск буквально 3 недели назад вышел, чему я несказанно рад.

Удается ли вам выучить что-то новое после конкурса при таком напряженном концертном графике? Или вам приходится играть те же произведения, что вы играли на конкурсе?

Уже два года прошло. Конечно, я учу много разной музыки, постоянно обновляю репертуар, много камерной музыки. Для пианиста это бесконечный процесс. 

Ваша жизнь изменилась. Кардинально и замечательно. Вы сейчас много концертируете, выступаете успешно в разных странах. Устаете?

Ну, вы знаете, это, конечно не просто быть в постоянных переездах, но сейчас я таким графиком наслаждаюсь. За последние два года я нашел свой ритм, который я стараюсь поддерживать, и сохранять баланс между временем на занятия и временем между поездками и выступлениями, когда необходимо восстановить силы.

А где ваш дом? Куда вы возвращаетесь?

Сейчас я возвращаюсь в Москву. Это — удобный город. Из него даже путешествовать удобно, потому что он находится между Европой и Азией, и даже от Америки не так далеко. Так что сейчас я живу в Москве и очень этому рад.

Вы продолжаете жить в общежитии?

Из общежития меня выселили когда я закончил аспирантуру. Я, кстати, все 8 лет прожил в одной комнате в общежитии, и воспоминания остались очень приятные, вообще как-то помнятся только приятные вещи и, хотя жизнь в общежитии не сахар, это мне дало большой и полезный жизненный  опыт: жизнь с разными соседями, умение приспосабливаться к предлагаемым обстоятельствам, в каком-то смысле все это даже обогащает. Я благодарен судьбе, что восемь лет прожил в общежитии.

Расскажите, Дима, как вы справляетесь со славой? Слава, ведь, это бремя, не так ли? Вас узнают на улице, вы стали очень известным музыкантом...

Наверно, как с волнением. Стараюсь об этом не думать, несмотря на то, что какое-то повышенное ко мне внимание мне не очень нравится. Но, поскольку есть чем заняться, можно этого не замечать.

Журнал "Этажи", для которого мы с вами делаем это интервью, читается людьми, которые могут быть далеки от музыки. Что бы вам хотелось им рассказать про жизнь музыканта?

Я бы не стал рассказывать про жизнь музыканта, потому что есть об этом много книг и фильмов. Правда, там обычно показывают чрезвычайно эксцентричных людей, но совершенно не обязательно быть эксцентриком для человека искусства. Так вот, что я хотел бы сказать таким людям: если они никогда не были на концерте классической музыки, боясь что-то не понять или ничего не понять, я более чем советую пойти на хороший концерт, потому что живое исполнение всегда порождает особые эмоции, гораздо сильнее, чем прослушивание в записи. Я надеюсь, что они последуют моему совету.

Когда вы играете, вы обращаетесь к слушателю в зале?

Прямо в момент исполнения — нет, я концентрируюсь на инструменте, на произведении. Перед выходом на сцену и после исполнения — да, но не во время.

Но вы чувствуете реакцию публики во время исполнения?

Во время исполнения я не обращаю внимания ни на что, кроме исполнения. Но после — если тебя тепло принимают, это очень приятно. Я вообще благодарен слушателю, который выбрал придти на мой  концерт, а мог бы остаться дома и лежать на диване. А если ему еще и понравилось, получил удовольствие, — то это мне вдвойне приятно и радостно.

Вы — счастливый человек?

Я — счастливый человек.

Мне кажется, что в России происходят большие политические перемены. Как они влияют на ваше настроение, как вы к ним относитесь?

Я слегка не понимаю. Это вы о чем? Я человек настолько далекий от политики, что ничего сказать об этом не могу. Мне кажется, что нужно делать свое дело, чем я и занимаюсь, и дело у меня хорошее, культурное.

Дима, спасибо вам большое за интересную беседу. Я вам желаю больших успехов, счастья и здоровья.

Вам, Ирэна, спасибо. Я рад, что мы встретились.

Беседовала Ирэна Орлова,

Вашингтон, ноябрь 2017

Дмитрий Владимирович Маслеев — российский пианист, обладатель I премии и специального приза за лучшее исполнение концерта Моцарта с камерным оркестром XV конкурса Чайковского в Москве (2015 год). В финальном туре конкурса исполнил Первый концерт Чайковского и Третий концерт Прокофьева.

В 2011 году стал лауреатом международного конкурса пианистов «Chopin» (Рим, Италия), где получил главный приз – рояль и тур из 12 концертов по городам Италии. Лауреат международного конкурса им. Адилии Алиевой в Гайаре, Франция (2010, I премия), Международного конкурса пианистов им. Антонио Наполитано, Салерно, Италия (2013, I премия). Лауреат Всероссийского музыкального конкурса (2014, III премия). Победитель XV Международного конкурса им. П.И.Чайковского в Москве, 2015. Участник проекта Санкт-Петербургского Дома музыки «Молодые исполнители России» (2010-2011 гг.). С 2015 г. солист Московской государственной академической филармонии.

Ирэна Орлова родилась в 1942 г. С 15-ти лет по сегодняшний день преподаватель фортепиано. В 1980 г. эмигрировала в Израиль, где, продолжая преподавать, работала в психиатрической больнице "Эзрат Нашим" музыкальным терапевтом. В 1983 г. вышла замуж за выдающегося музыковеда Генриха Орлова и в 1985 г. переехала с ним в США, город Вашингтон, где живет и работает в музыкальной школе в настоящее время.